Полынью песню в венок вплетай Горчит на губах золотистый хмель - Прощай, любовь моя, прощай, О Лютиэнь Тинувиэль. (С)
Разумно знать то, чего хочешь. Можно знать названия, но не понимать, что это. Я не имел представлений о том, чего я хотел, я знал названия, но не знал, что это. Возможно, и желать иметь рабов — хорошее желание, когда рабство это суть, а не определенность. Должно быть это помогает знать, как не причинить себе же вред.
Возможно, все есть во всем. Лабиринт есть в Сущем, во мне, в путях вокруг и самом пути, в смыслах. Сила есть в слабости, в освещении, в изображениях. Рабство есть в свободе, в подчинении, в силе. Безопасность, есть вокруг, в будущем, в материальном. Возможно я есть во всем.
Может быть, быть непонятным для самого себя с течением времени, со знаний и пониманием все большего, с увеличением возможностей и силы, и есть быть кем-то большим, иметь другую природу, чем представляется логически. Есть ли момент, когда перестаешь быть кем-то большим для самого себя. Является ли это атрибутом каждого человека. Что за природа у неопределенности.
Отвергаю стереотипы, принимаемые людьми как нечто само собой разумеющееся, или слишком неосознанно приятное, что отталкивает меня своей ограниченностью. Меня привлекает большая картина, прикосновение к предмету, а не воспринимаемые как нечто заблуждения и сомнительное удовольствие причастности к чему-то не тому, с ними связанное. Осознанные собственные стереотипы сообщают информацию, но неудобно или нет желания включаться в более сложную и динамичную систему.
Алекс рассказывал нам о символах и работе с ними, чем породил во мне сильную тягу и интерес к предмету. Лежащее за символом не так сложно ощутить, даже если это не означает, что-то конкретное понять. Интересен был символ вуду, к нему тянуло более всего, симовлы, кажется, из древней Ирландии, отталкивали своей формой, но оказались различимы и считываемы, симолы другие бывали неопределенны и даже выделить ощущения было сложнее.
В этой работе, как и в работе со снами, я ощущал, как приходится преодолевать нечто, чтобы перекодировать сигнал в понимаемую форму.
Возможно, все есть во всем. Лабиринт есть в Сущем, во мне, в путях вокруг и самом пути, в смыслах. Сила есть в слабости, в освещении, в изображениях. Рабство есть в свободе, в подчинении, в силе. Безопасность, есть вокруг, в будущем, в материальном. Возможно я есть во всем.
Может быть, быть непонятным для самого себя с течением времени, со знаний и пониманием все большего, с увеличением возможностей и силы, и есть быть кем-то большим, иметь другую природу, чем представляется логически. Есть ли момент, когда перестаешь быть кем-то большим для самого себя. Является ли это атрибутом каждого человека. Что за природа у неопределенности.
Отвергаю стереотипы, принимаемые людьми как нечто само собой разумеющееся, или слишком неосознанно приятное, что отталкивает меня своей ограниченностью. Меня привлекает большая картина, прикосновение к предмету, а не воспринимаемые как нечто заблуждения и сомнительное удовольствие причастности к чему-то не тому, с ними связанное. Осознанные собственные стереотипы сообщают информацию, но неудобно или нет желания включаться в более сложную и динамичную систему.
Алекс рассказывал нам о символах и работе с ними, чем породил во мне сильную тягу и интерес к предмету. Лежащее за символом не так сложно ощутить, даже если это не означает, что-то конкретное понять. Интересен был символ вуду, к нему тянуло более всего, симовлы, кажется, из древней Ирландии, отталкивали своей формой, но оказались различимы и считываемы, симолы другие бывали неопределенны и даже выделить ощущения было сложнее.
В этой работе, как и в работе со снами, я ощущал, как приходится преодолевать нечто, чтобы перекодировать сигнал в понимаемую форму.
-
-
25.01.2013 в 01:15-
-
25.01.2013 в 01:25Есть еще, конечно, вопрос терминологии, можно и дыхание назвать преодолением)) но обычно люди даже не думаю о нем.